|
Архивные документы и бытовые предметы из крымчакского дома рассказывают о происхождении И. Сельвинского. Экспозиционные комплексы знакомят с детством и юностью поэта. 2-х метровая книжка-турникет позволяет проследить становление поэта, тематику его стихов. Посетитель узнает, что уже в гимназические годы И. Сельвинский и его друзья искали новые рифмы и ритмы, отражающие их время: «сваренные в футуристском яде/ Не оченьно мы молимся плеяде». Стихотворение из «тюремного цикла» «Дрема» рассказывает о том, как философия антиэмигранта , когда многие его товарищи покидали Россию, оставила его на родине:
Я лежу. Стена сырая в каплях.
Сон не сон, а все-таки не явь.
Нарисую на стене кораблик,
Оплесну – и прямо в бурю правь!
Ну, теперь прощай, борат Севастополь,
Здравствуйте, Константинополь-друг!
Но ведь дома и котенок – соболь,
На чужбине котик – бурундук.
Но хоть в рай влечу на этих зверях,
Как расстаться, родина моя?
Как покинуть золотистый берег,
Где живут З. Т. Или Е. А. ?
В этом же зале мы понимаем кредо 20-летнего И. Сельвинского: «Все для меня в стихе заключено / Поэзия – вот вся моя Валгалла». С этими мыслями в 1921 году он приезжает в Москву, переведясь из Таврического в Московский университет, а посетитель переходит во 2 зал.
|
Экспозиция
